— Не знал, что вы знакомы с моей женой, точнее, с моей бывшей женой.
— Прошлой осенью, когда решалось твое дело по разводу, — сообщил Мак, — я нанес ей визит. По соображениям государственной безопасности так поступать не стоило, но после того дня в Санта-Фе ей о нас стало известно больше, чем следует… В первую очередь я хотел убедиться в том, что она не станет болтать, но я также думал, что, может быть, если я объясню необходимость твоей работы для страны, как в прошлом, так и теперь, она поймет… — Он пожал плечами.
А я и понятия не имел о том, что он пытался заступиться за меня.
— Вы очень добры, сэр, — произнес я.
— Командир должен интересоваться всем, что влияет на боевой дух его солдат, — сухо заметил Мак, — Впрочем, вышло так, что я тебе ничем не помог, даже наоборот. Твоя жена была очень внимательна ко мне, очень мила, но пребывала в состоянии постоянного ужаса и, по-моему, все время искала взглядом, где я прячу рога и хвост.
— Я и сам нередко размышлял над этим, сэр, — откликнулся я. И помолчав спросил: — Вам удалось познакомиться с этим парнем Логаном, за которого Бет вышла замуж?
— Да. Он владеет и управляет ранчо для туристов. Кстати, я там с твоей женой и встретился. Довольно приятный в обращении джентльмен. Высокий, на вид — вылитый англичанин, с песочного цвета усиками в духе Британских ВВС. У меня осталось впечатление, что в трудную минуту он сможет за себя постоять. С другой стороны, об этих изможденного вида англичанах нелегко сказать что-либо определенное. Они всегда стараются иметь такой вид, будто бы их можно сдуть с места, как перышко. И очень часто так оно и есть.
Я еще раз бросил взгляд на письмо, сложил его и засунул в карман.
— В своей сопроводительной записке Бет не намекнула на те неприятности, которые она хочет передоверить мне? — поинтересовался я.
— Нет.
— О’кей, если я съезжу и посмотрю?
Мак кивнул.
— Тебе, Эрик, полагается отпуск, — Он окинул меня внимательным взглядом, как будто хотел выяснить, не очень ли я изменился со времени последнего визита к нему в кабинет, — Когда приедешь в Рено, остановись в Риверсайд-мотеле. Тебе там снимут номер.
Он написал что-то на клочке бумаги и протянул мне. Я бросил на него острый взгляд.
— Что это?
— Контактный телефон в Рено. Агент Поль. Запомни и уничтожь.
Я сухо заметил:
— Отпуск — так, сэр, вы говорили?
— Поль молод и неопытен. Ему может потребоваться помощь.
— ДЛЯ ЧЕГО?
— Не спрашивай, если не хочешь узнать.
Я сказал:
— Как я понимаю, это не мое задание. Если я ему потребуюсь, он сам меня отыщет.
— Совершенно верно, — ответил Мак. — Когда с ним встретишься (если встретишься), сообщи свое мнение. Мне кажется, что он не сможет у нас работать. С этими детьми, вскормленными на всеобщем мире и братстве, каши не сваришь.
Он заколебался.
— Можешь его использовать, но только в случае крайней нужды. Нашим людям есть чем заняться, помимо помощи странствующим рыцарям в их подвигах в честь прекрасной дамы.
— Она — не моя прекрасная дама, сэр, — возразил я, — Бет — дама Логана, и очень ясно дает это понять.
— Согласен, — пробормотал Мак, — но тем не менее за помощью она обращается к тебе. Впрочем, не сомневаюсь, что ты и сам это заметил.
Помолчав, он на прощенье добавил:
— Не забудь перед уходом заглянуть в архив. За время твоей поездки в Европу там появились новые имена.
2
Наш архив, расположенный в подвале, имеет довольно замысловатую систему регистрации, доставшуюся нам в наследство от ФБР или другой подобной организации после того, как IBM или кто-нибудь еще сплавил им еще более хитрую.
Может быть, технически эта система и устарела, но для нас она достаточно хороша. Нам нет необходимости держать досье на всех преступников в мире, даже далеко не все работники секретных служб представляют для нас интерес. Мы сосредотачиваем внимание только на тех, кто вовлечен в нашу сферу деятельности, а таких людей очень немного. По любым критериям это — трудная и неблагодарная профессия.
Прошлой осенью, перед тем как отправиться за море, я заслушал воспитательную лекцию Мака на эту тему. В то время я проходил курс переподготовки в качестве компенсации за пятнадцать лет добровольного отпуска. Со мной в группе занималось семеро подающих надежду молодых людей, среди которых были и девушки, и все они сгорали от нетерпения в ожидании встречи с главой организации. Трое видавших виды субъектов, завербованных, как и я, повторно после длительного перерыва, с трудом сдерживали зевоту: мы с Маком были знакомы.
— Это, леди и джентльмены, своего рода война, — говорил Мак, стоя перед нами, — и вы можете считать себя как бы солдатами, хотя мне бы этого не хотелось. Не хочу, чтобы вы рисовали себе героические картины. Если бы вы работали в преступной организации, вас называли бы боевиками или карателями. Но вы — на службе у суверенного государства и можете называть себя… Что ж, хорошее слово: «Устранители». Оно достаточно точно описывает вашу будущую деятельность.
Я внимательно просмотрел последнее досье, заведенное на моих коллег-«устранителей», находившихся на службе в других странах. Особенно меня интересовали те, кто, по имеющимся сведениям, в данное время находился в Штатах. Тут были материалы и об агентах дружественных государств, с которыми, по возможности, следовало обращаться с осторожностью, что, к сожалению, не всегда получалось. Мелкая рыбешка из враждебных команд меня не интересовала — о них требовалось только сообщать при встрече. Но среди мелюзги попадались и акулы: Дикман, Хольц, Рослов, Мартелл и дама, о которой ничего не было известно, указывалось только ее имя — Вадя. Все они подлежали ликвидации в первую очередь, но только одного из них сравнительно недавно засекли в наших краях. Я нахмурился и еще раз просмотрел картотеку.
— Мартелл, — произнес я. — Я-то думал, что после того берлинского дела он исчез. Покажи мне его через проектор, Смита.
Смити захромал через комнату и включил аппарат. Хромал он потому, что от его ступней мало что осталось. Какой-то джентльмен в погоне за информацией хорошо поработал над ними. Некоторые другие части его организма тоже отсутствовали, а оставшиеся шрамы делали Смити не очень приятным на вид.
Мак дал ему эту работу после выхода Смити из больницы, так что тот не годился более для оперативной деятельности. Но и на секунду не допускайте мысли, будто это был щедрый жест по отношению к попавшему в беду подчиненному. Всем нам приходилось работать в архиве и, следовательно, лицезреть Смити перед каждым заданием. По мысли Мака, зрелище должно было служить предостережением против излишнего оптимизма и самоуверенности, так как в свое время Смити не уступал никому из нас. Просто однажды, всего один раз, он оказался неосторожен.
Фотография появилась на экране. Увеличение, как обычно, не помогло. Если фото изначально паршивое, то, сколько его ни увеличивай, ничего не достигнешь, — истина, которую ТВ-операторы не усвоили до сих пор. На экране я видел расплывчатое изображение человека, вылезающего из машины. Снимок был сделан с предельного расстояния, и фотографу в укрытии следовало использовать штатив, а не держать аппарат в руках. Надпись на фотографии различалась отчетливо: «Мартелл Владимир, 5 футов 11 дюймов, 190 фунтов. Черные волосы, густые брови, большой лоб. Карие глаза, прямой нос, толстые губы, тяжелый подбородок. Отпечатков пальцев нет. Хорошо владеет пистолетом, плохо винтовкой, средне ножом. Знаком с приемами борьбы без применения оружия. К выпивке не склонен, наркотиков не употребляет. Тенденций к гомосексуализму не замечено. Два выговора в 1947 и 1950 годах с отметкой в личном деле в связи с излишним внимание к женскому полу вплоть до пренебрежения служебными обязанностями. Ответствен за убийство агента Фрэнсиса в Берлине в сентябре 1951 года. Нет сведений до февраля 1960 года, когда был опознан в Майами под кличкой Джек Фенн в качестве телохранителя у главаря мафии Доминика Риччи. Установлено, что под псевдонимом Джек Фенн имеет криминальное прошлое с 1954 года. Причина выбранного прикрытия — неизвестна. Выполняемое задание — неизвестно. Местонахождение в настоящее время — неизвестно. Предписание к устранению — вне очереди».
Значит, кто-то его нашел, а потом потерял и, конечно, получил за это головомойку. Я нахмурился, разглядывая человека на экране. Один из специалистов по стрельбе на близкой дистанции: винтовку он не любит. Охоч до дам, но, должно быть, чертовски ценный работник, раз остался при деле после двух провалов. Его хозяева отнюдь не славятся мягким отношением к агентам, которых подводит слабость к женскому полу.
— Кто такой Риччи? — спросил я.
— Его рэкет главным образом наркотики, — ответил Смити из-за моей спины, — Сейчас он за решеткой. Был схвачен вместе с другими шишками из синдиката при той облаве в Аппалачах.
